Засланец - Страница 39

Это еще что за чудо в перьях? Телохранитель? Сутенер? Хахаль?

Ладно, разберемся…

Цокая каблучками, Бася следовала в кильватере детины.

Клиенты «Розового Светоноса» один за другим отваливали от стойки. Вскоре возле нее остались лишь упившийся бедолага, заснувший в блюде с креветками, и я. Кто-то потянул меня за рукав. Я оглянулся. За моей спиной стояла, пошатываясь, шатенка в мятом матросском костюмчике. На ее веснушчатом лице темнели дорожки поплывшей туши.

– Чего тебе? – бросил я.

– По… дем с… мной… кра… авчик, – пролепетала она. – А то… Шер… стень тебя раз… размажет…

– Это мы еще посмотрим, милашка.

Я сунул ей монетку. Девица пьяно улыбнулась, сделала книксен и тут же пропала. В этот момент с грохотом опрокинулся табурет. Пьянчужка, уснувший за стойкой, полетел на пол. Шерстень послал ему вслед блюдо с недоеденными креветками и повернулся ко мне.

– Вали отсюда, хлыщ! – просипел он. – Мы с Басей не любим общества.

Я не откликнулся. Тогда он вцепился короткими, жесткими пальцами мне в предплечье. Это он напрасно сделал. Номер с опрокидыванием табурета повторился, но на этот раз на пол полетел Шерстень. Девушки, которые никак не отреагировали на падение пьяницы, теперь завизжали как резаные. Все, кроме Баси. Она лишь с жадным интересом ждала продолжения.

Продолжение воспоследовало. Детина пружинисто вскочил. Рванулся ко мне. Я перешел в ускорение и лишь слегка отодвинулся вместе с табуретом. Шерстень всей массой врезался в стойку.

Треск, звон, осколки посуды – во все стороны. Рев взбешенного бармена.

Кадка с одним из светоносов опрокинулась, рубиновые лучи лазера заметались по стенам, преломляясь в бутылках на столиках, ослепляя тех, кто не успел зажмуриться.

Шерстень оттолкнулся от покореженной стойки. Низко нагнул голову, шагнул ко мне.

– Стой, Пауль!

Бася вдруг выросла у него на пути.

– У-уйди, крош-шка, – прошипел детина, и в руке его замелькал «мотылек». – Бу-уду раб-ботать начи… ста…

Но Бася лишь брезгливо поморщилась.

– Ты уже сработал, жижорь, – проговорила она. – Пойди, умойся… Этот парень сегодня мой!

Детина мгновенно потух. Сгорбился. Убрал нож в карман. С хлюпаньем втянул кровавые сопли.

Бася подошла ко мне, взяла под руку.

– Пойдем, солдатик, – проворковала она. – Надеюсь, в постели ты тоже сумеешь показать этот фокус. Туда – сюда…

И Бася изобразила изящным пальчиком скачущую стрелку метронома. На тонком запястье блеснул живым огоньком крохотный артефакт, вмонтированный в золотой браслетик.

…В комнате стоял кислый запах. Обои потемнели от сырости. По углам поселилась плесень. Постельное белье не отличалось свежестью, но мне было плевать. Бася, прижимаясь ко мне горячим шелковистым боком, курила. Дым вытягивался в форточку и смешивался с влажным воздухом. За окном орали пьяными голосами и, кажется, дрались. Никогда бы не подумал, что такая красотка обитает в Трущобном квартале, в меблирашке на втором этаже. Мне хотелось поскорее уйти, но я еще не сделал главного, ради чего приплелся в этот гадючник.

– Чем это я тебе приглянулся? – спросил я. – Тем, что Пауля твоего уделал?

Бася выпустила мне в лицо струйку дыма.

– Да просто напомнил одного парня, – проговорила она быстро. – Он тоже умел… скакать… Где только вас таких шустрых разводят…

Сказал бы – где, да ведь не поймешь…

– Его случайно не Пирсом звали?

Бася приподнялась на локте. Черные волосы свесились на лицо. Она отдула локон в сторону; показался темный зрачок. Будто кто-то прицелился.

– Может, и Пирсом, – сказала Бася. – Тебе-то какое дело? Получил свое и проваливай! Только денежку на пирожное оставь девушке, и с Ктулбой…

Я сел на кровати, снял со спинки стула рубашку, принялся одеваться.

– А где он живет, не знаешь? – спросил я как бы между прочим.

– Может, и знаю, – пробурчала она. – Один раз привозил меня в какой-то особняк… Ничего домишко, только мне там не понравилось… Даже не знаю, почему… Запах, не запах… Что-то там у него было… Гадость какая-то… брр…

– Адресок не подскажешь?

– Да не знаю я, – отозвалась Бася. – Гони еще пять чеканов – подскажу, у кого адрес спросить.

– Держи.

Я бросил горсть монет. Если так буду транжирить и дальше, придется самому в Трущобный перебираться… Щедрое подношение Карра Ящера таяло не по дням, а по часам.

Бася сосредоточенно засопела, пересчитывая монеты.

Я застегнул последнюю пуговицу на рубашке, стал натягивать брюки.

– И у кого же мне спросить адрес?

Бася хихикнула.

– У Пауля, – сказала она с ехидцей. – Он забирал меня из особняка твоего Пирса.

Ладно. У Пауля – так у Пауля. Мне без разницы.

Дойдя до двери, я оглянулся. Бася дымила, отвернувшись к стене.

– Пока!

Она не откликнулась. Ну и Ктулба с тобой…

В коридоре воняло еще хуже. За хлипкими дверями ссорились, храпели, занимались любовью. На лестничной клетке дремал, прислонившись к обшарпанной стене, Пауль Шерстень.

Я ткнул его в плечо. Он вскинулся, встопорщил усики, уставился – таракан тараканом.

– Адрес особняка Пирса Эверта, живо! – велел я.

– Южный берег. Тенистая, шестнадцать, – без лишних разговоров сообщил он.

Я сунул ему за пояс чекан.

– Бася – темпераментная девушка. Береги ее, Шерстень. И впредь никогда не связывайся с хорошо одетыми мужчинами. Мало ли…

Покончив с нравоучениями, я торопливо спустился по хлипким ступеням. Скорее, на свежий воздух…

Ливень словно поджидал меня. Едва я раскрыл зонт, с затянутого тучами неба будто Ниагарский водопад обрушился. Правда, в отличие от Ниагары ливень не был кислотным. И на том спасибо…