Засланец - Страница 79

– Где они? – спросил я.

– Кто? – не поняла знахарка.

– Да личинки… – ответил я упавшим голосом. Ревнители Ктулбы раскрыли замыслы землян и само присутствие призраков на Дожде только потому, что Тень вовремя не уничтожил экспериментальные особи. Еще не хватало, чтоб моя «кладка» попала к каким-нибудь пронырам.

– Личинки? – у Тины округлились глаза; она положила мне на лоб прохладную ладонь. – Приляг, ты еще не поправился.

– Со мной все в порядке! Ну почти, – я мягко отстранил пахнущую травами руку знахарки. Поднялся на ноги. – Ты их раздавила?

– Еще не хватало… – Тина с опаской отступила от меня. – Выплеснула все на помойку. А что?

Я прикинул, какой бы ответ устроил скиллу. Но, как ни крути, в ее глазах я все равно бы выглядел психом.

Пусть. Потом все устроится…

Тюльпан, сидящий на изголовье, замотал щупальцем, привлекая к себе внимание. Я протянул ему руку, и симбионт с привычной сноровкой оседлал предплечье.

Тина сделала ко мне шаг, а затем опять отступила.

Я взял ее за подбородок. Сказал ласково:

– Я знаю, что делаю. Со мной все в порядке. Спасибо за то, что поставила меня на ноги.

Босиком и в пижаме я вышел из хижины под мелкий дождь. Чтобы попасть на помойку, нужно было дойти до конца улицы и спуститься по бетонным ступеням на заросшую кустарниками террасу из розоватого базальта. Сторожевые стреножники повернули ко мне луковицеподобные навершия, но уже через миг снова продолжили безмолвное патрулирование.

Скиллы почти не производили органических отходов. Объедки, очистки – все поглощали ненасытные живые хижины. Но все-таки что-то оставалось. Например, то, что скиллы не желали скармливать жилищам, опасаясь за их здоровье.

Разноцветные стрекуны, высоко вскидывая голенастные лапы, прохаживались по куче перегноя в поисках что-нибудь съедобного. Мне показалось, что насекомьи глаза некоторых из них глядят на меня с пониманием и издевкой.

Стрекуны нехотя расступились, когда я зачавкал босыми ногами по перегною. Белесые комки попадались то там, то здесь. Я не рассматривал – личинки ли это или просто какая-то гадость. Давил пяткой, все сильнее нервируя стрекунов.

– Сайрус! – раздался окрик Тины. Я поднял голову: скилла стояла на верхней ступени лестницы, уперев руки в бока. Но смотрела она не на меня, а в сторону ртутно отблескивающего моря.

К Лесогорью приближались два облачника. Один – поменьше, второй – побольше. Их мантии мерцали сапфирным светом, а вдоль свободно свисающих щупалец проскальзывали электрические разряды.

Я услышал высокий и протяжный звук. И тотчас притаившиеся за скалами бредуны сорвались с мест, взметнулись в небо, тяжело размахивая перепончатыми крыльями.

Не прошло и минуты, как небо потемнело от полчищ крылатых демонов. Отовсюду слышался многоголосый и бессмысленный гомон. Армада бредунов двинула наперерез облачникам.

Стрекуны, почуяв, что дело идет к драке, попрятались в кустах и трещинах в скалах. В один миг я оказался посреди кучи перегноя, как вошь на лысине.

И снова над скалистыми склонами, над заостренными верхушками свечных деревьев растекся сигнал тревоги. По брусчатке застучали подошвы горных ботинок: немногочисленные скиллы встали под ружье. Пришла пора и мне присоединиться к воинству. Не сводя глаз с неба, я попятился к лестнице.

Тем временем авангард бредунов окружил облачников. Крылатые демоны набросились на гигантских медуз одновременно и со всех сторон. Я решил было, что эта свора в два счета раздерет облачников на миллион склизких комьев. Но сверкнула молния, грянул трескучий раскат грома – и до полусотни бредунов превратились в головешки, которые посыпались черным градом в море. Вокруг облачников образовалось свободное пространство. Остальные бредуны облетели их по широкой петле, собираясь атаковать снова. Я заметил, что по щупальцам одного облачника больше не бегают разряды, зато вторая медуза все еще сверкала и лучилась. Ясно – первая дала залп, теперь вынуждена копить заряд, вторая же сохраняет боеспособность, и когда бредуны приблизятся…

Склоны озарила вторая вспышка. Но я уже не стал смотреть, насколько проредила крылатое воинство демонов молния. Кинулся по ступеням вверх.

– Сайрус! – снова позвала Тина. Она держала мои брюки и брезентовую куртку, горные ботинки, связанные друг с другом шнурками.

Я торопливо скинул с себя пижаму, принялся переодеваться, закрытый от чужих взглядов живой изгородью. Тина стояла рядом, переминаясь с ноги на ногу.

– Ты уверен?.. – спросила она, протягивая мне «оборотень». – Ты ведь еще болен…

Я ускорился. Во мне словно высвободилась туго натянутая пружина. Капли дождя зависли в воздухе, сверкая как мелкие бриллианты; на лице Тины застыло выражение обеспокоенности напополам с нежностью. Мне захотелось шагнуть к ней навстречу, сграбастать в объятия, отнести на руках в дом, наплевав на облачников и на прочие дела.

Вернулся в нормальное время, ощущая приятное тепло в каждой мышце. Вроде все о’кей. Мои силы – со мной. Мрак, угнездившийся во мне с приходом болезни, растаял. Это было потрясающее чувство, я даже стал видеть четче, и мир, как оказалось, более ярок и контрастен, чем я полагал раньше. Даже эти низкие пасмурные небеса и вечно скрытые тучами горы прекрасны. Я словно сбросил с себя пыльную накидку, сквозь которую раньше приходилось смотреть и дышать.

Бредуны, число которых уменьшилось, но все равно впечатляло, набросились на разрядившихся облачников. В ход пошли клыки, когти и сегментные с пикообразными навершиями хвосты. Мерный гул, который издавали гигантские медузы, преобразился в натужный скрежет. Свет пышных мантий померк. А бредуны вгрызались все глубже, словно кроты, прокладывая тоннели в студенистой массе.