Сереброволосый на ходу обернулся и, поджав губы, поглядел на меня.
– Это наш единственный шанс! – добавил я. – Мы не справимся со всеми облачниками Дождя!
Эдмонд бросил взгляд на прихрамывающего Шона.
– Айрус прав, – сказал тот. – Внутренний Взор должен стать частью Машины, и тогда облачники перестанут идти на его зов.
– Вот на Целесте «обрадуются», когда облачники двинут на них… – удрученно проговорил Эдмонд. – Если, конечно, мы сможем переправить узел на остров.
– Нам придется бросить все резервы, – высказался Шон. – Все, чем мы сейчас располагаем. Не мы выбрали этот день, но скиллы сегодня либо победят, либо погибнут.
Я помотал головой. Вот так просто, на бегу, решалась судьба расы. Под давлением обстоятельств, при выборе меньшего зла, под грохот выстрелов и крики раненых.
Когда-то в похожих условиях Суперы выбрали путь развития человечества Земли.
Облачник, мутная, несветящаяся мантия которого была покрыта чем-то вроде гнойных волдырей, опустился на дом совета старейшин. Он повис на четырех остроконечных шпилях и распластал щупальца. Гнойники раскрылись, точно клейкие бутоны, из мантии полезли однорукие обезьяноподобные твари. Это были, несомненно, родственники тех опасных приматов, с которыми мне пришлось иметь дело в виварии Тени.
Дом совета старейшин плотно затворил двери и ставни на окнах. Это существо как будто крепко зажмурилось, испугавшись обезьяньего десанта.
Скиллы закричали, их рев слился в единый клич. Нож-оборотень в моей руке превратился в ятаган. Однорукие обезьяны встали перед нами стеной, оскалились, распушили пегую шерсть, заревели, брызжа слюной. Над их головами ворочались сочащиеся слизью щупальца облачника.
Мы врезались в толпу приматов, принялись рубить и колоть, ускоряясь и просачиваясь между мгновениями. Обезьяны оказались не робкого десятка. Они самоотверженно кидались на клинки и в предсмертном порыве дотягивались до скилл сабельными когтями. Скиллы гибли один за другим, обезьяны давили нас числом, животная ярость этих приматов не знала преград, а силища и выносливость вызывали зависть.
Облачник обрушил на нас щупальца. Я ускорился, проскользнул под студенистой псевдоподией и перешел в нормальное время. Щупальце же вмяло в землю полдесятка обезьян и одного скилла.
Подоспели стреножники. Вклинились в воняющее зверинцем обезьянье полчище. Замелькали сети, разверзлись луковицы наверший. В стороны летели клочья шерсти, брызги крови, хитиновые пластины, оторванные конечности. Я попытался вывести скилл из мясорубки, но это оказалось еще сложнее, чем вырваться из водоворота.
Стреножники прихватили щупальца облачника сетями, прижали к земле. Скиллы же рубили склизкие отростки клинками-оборотнями, попутно разряжая револьверы в обезьян. Бредуны вгрызались в мантию облачника, застрявшего на шпилях дома совета; скоро они доберутся до сердцевины, и тварь испустит дух…
Как будто неслышимый зов заставил обезьян отступить. Они разом кинулись под стены дома совета.
Я увидел, что в выпуклой стене сочится лимфой свежая рана. Какая-то обезьяна сумела пробраться внутрь! И сейчас же из дыры вынырнул примат – крупная особь с лысой грудью и брюхом, – в лапе зверюга сжимала округлый предмет, окутанный тревожным рубиновым свечением.
У меня перехватило дыхание. Несомненно, это была Навигационная Карта! Близнец того устройства, благодаря которому Суперы создали призраков.
Теплые чувства захлестнули с головой.
Словно на меня одного посветило ласковое весеннее солнце. Словно для одного меня воздух очистился от смрада кровопролития и наполнился свежестью.
Словно я встретился с бесконечно родным человеком после долгой разлуки.
Но тот встретил меня укором и печальными известиями.
Не понимая еще, что нужно делать, я шагнул вперед и вскинул руку с тюльпаном. В глазах обезьяны, прижимающей к груди Навигационную Карту, читались понимание и сочувствие. Все мы были рабами этого устройства. А потом глаза примата закипели и взорвались. Мой симбионт методично расстрелял оказавшихся возле артефакта обезьян, мне даже не пришлось выбирать цели.
Бой за поселок был далек от завершения. Со всех сторон к нему плыли облачники. Прирученные скиллами хищники рвали в клочья поверженную медузу, спешно проглатывая куски. Охотники методично и без всякой жалости добивали одноруких обезьян. Где-то разбирали завалы, тушили огонь, хотя нас ждали новые обрушения и пожары. Над поселком появились крыльщики – юные скиллы верхом на бредунах. В бою они не участвовали, значит, взрослые берегли совят для другого дела. Крыльщики носились в воздухе, громкими криками привлекали внимание охотников и указывали им на затаившихся в укромных уголках приматов.
Я же не мог отвести глаз от Навигационной Карты, которую вот так, запросто, держал в руках. Всю жизнь я поклонялся ей. Она была для каждого призрака отцом и матерью, возлюбленной и божеством. Постепенно в душу стало закрадываться горькое чувство – божество оказалось всего лишь устройством. Пусть бесконечно сложным и непостижимым для человеческого ума, но устройством! Частью Великой Машины! До которой, кстати, надо еще добраться…
– Сайрус! – окликнула меня Тина.
Я обернулся. Она стояла у руин дома, где поселили профессора. Руины еще корчились, пытались срастись в единый организм, каким они были только что. Невыносимо воняло горелой плотью и сукровицей.
Я сунул Карту за пазуху и подошел к Тине, всмотрелся в милое, испачканное копотью лицо.
– Брукс, – сказала она.